С благоговейным вниманием покланялся св. иконе Архистратига Михаила, в честь коего мы ныне празднуем, тот не мог не заметить, что Архангел сей изображается в грозном и воинственном виде; — на главе его шлем, в руке меч и копье, под ногами поражаемый им дракон. — Что значит это? Ужели без меча нельзя ходить безопасно и на небе? Или престол Царя небесного имеет нужду в охранении, подобно престолам царей земных? Или Ангелы созданы для сражения?
Нет, благочестивые слушатели, престол Всемогущего непоколебим, как вечность, сонмы чистейших духов сотворены не для брани и побед, а для славословия, мира и блаженства. Так было вначале, так было бы и всегда, если бы один из самых первых духов, как существо свободное, не злоупотребил своею свободою, не засмотрелся на высокие свои совершенства, и чрез это не породил в себе гордости — источника вражды и нестроения. Ослепленный гордостью, он естественно уже задумал о независимости, о самостоятельности, и дерзнул восстать против Всевышнего. Но если нашелся вождь, то нашлись и воины: по духу взаимного прельщения, в след за сим возмутителем устремилось множество и других духов. — Для Всемогущего Творца эти мятущиеся создания были ничтожные пылинки, которые, как приведены к бытию, так и лишиться бытия могли от одной мысли Божией: но они введены в единый, однажды сотворенный строй создания мира духов, и мир духовный поколебался, пришел в смятение, ощутил в себе неустройство, и ощутил это тем сильнее, чем более излито на него духовных даров и совершенств, чем выше его предназначение. И вот, в сии-то минуты возмущения духовного мира, в среде же Ангелов является поборник славы Божией и защитник самого мира ангельского. «Кто яко Бог?» восклицает Михаил к собратиям своим, и вместе с ними устремляется на безумного возмутителя и клевретов его. — Не без борьбы одержана победа; ибо Люцифер, как верховный из Ангелов, обладал великими совершенствами; но наконец сила добра превозмогла над силою зла, — денница свергнут с неба: а Михаил и Ангелы его остались навсегда победоносными слугами Царя небесного. С тех пор, (это было до создания человека, и вероятно еще до сотворения видимого мира), с тех пор в руках Михаила меч и под ногами его дракон; ибо сатана, и сверженный с неба, не престает поднимать главу свою против небожителей.
Не много случаев брани Архангела указывает Нам св. Писание (ибо оно весьма редко поднимает завесу, скрывающую от нас мир небесный, а, когда и поднимает, то показывает более явления воодушевляющие и восторгающие радостью, чем те, которые могли бы устрашать и изумлять неприготовленное к тому мышление ума), но сии не многие указания таковы, что заставляют предполагать многое. — Так апостол Иуда в послании своем возвещает, что Архангел Михаил некогда по кончине Моисея препирался с диаволом за тело его. Диавол, вероятно, домогался тело Моисея обратить в предмет обожания для Израильтян: а Михаил внушил погребсти его так, что (Втор. 34, 6) не уведа никтоже погребения его. — Такое благотворное отношение Михаила к лицу Моисея, конечно, не ограничивалось попечением о судьбе тела его, а простиралось на всю жизнь, на все многообразное и многотрудное служение его, а особенно на законодательство, которое, по выражению св. Стефана, произошло устроением ангельским (Деян. 7, 53). Судя посему, Ангел глаголавший с Моисеем на горе Синайской (Деян. 7, 38), должен быть не другой кто, как Михаил. — И, так как Синайское законоположение сатане очень не нравилось, то он и старался всячески народ израильский соделать недостойным особенного предызбрания в народ Божий; посему Михаил, во время устроения Церкви иудейской, без сомнения, имел не мало случаев извлекать против него меч и наносить ему удары.
Особенно же открылся случай к этому, когда сатана, не задолго до пришествия Христова, предчувствуя наступающую решительную опасность для темной своей области, воздвиг против иудейского народа и Церкви злочестивого Антиоха, и наустил его совершенно искоренить веру и закон Моисеев. — В сие время спасение избранного народа и Церкви никак не могло быть совершено одними естественными средствами, — и потому еще Даниилу дано было созерцать в видении, как Михаил восстанет тогда за людей Божиих (Дан. 12, 1). — Следствием сего-то невидимого заступления от Архангела, без сомнения, было то, что горсть ревнителей закона, предводимых Маккавеями, в состоянии была обращать в бегство и рассеевать неоднократно многочисленные полчища Антиоховы. Маккавеи побеждали Сириян, потому что в то же время поражал сатану и клевретов его Михаил; почему Архангела Михаила можно по справедливости назвать Ангелом защитником народа иудейского, Архистратигом Церкви ветхозаветной.
Воинственное служение Церкви Михаила не кончилось однако же с Церковью ветхозаветною. — В 12 главе Откровения Иоаннова читаем, что когда жена, облеченная в солнце, т. е. Церговь Христова, убежала от змия в пустыню, брань бысть на небеси с сим змием (Апок. 12, 6). — Кто же и теперь сражался с ним? Михаил и Ангелы его. — Не здесь и не в настоящее время определять, на какой век Христианства падает эта брань? На век ли последнего жестокого гонения Диоклитиана против первенствующей Церкви, или на века волнений, производимых потом в Церкви еретиками, или на времена новейшего отпадения от веры целых народов? Для цели нашей довольно заметить, что брань сия, по упорству врагов и важности последствий, походит на первоначальную брань на небе; ибо после сей, брани говорится о сатане, что он свержен с неба с ангелами его, свержен так, что уже отселе и места не обретеся им ктому на небеси. — Значит, Михаил есть Архистратиг и Церкви новозаветной, также как был Архистратигом Церкви ветхозаветной.
Более сего нет в слове Божием указаний на брань Михаила с диаволом. Но и без особого указания, можно с достоверностью присовокупить, что брань сия должна ожесточиться в высшей степени пред концом мира. — Ибо св. Писание открывает нам, что тогда диавол, ведый, яко время мало имать (Апок. 12, 12), употребит всю силу и всю хитрость противу царства света и явится в лице антихриста, в таком могущественном и увлекательном виде, что если бы возможно было, то им прельстились бы и самые избранные (Мф. 24, 24). При такой опасности для царства света, может ли оставаться в бездействии меч Архангела, тот меч, который от начала мира никогда не оставался без действия и при малейших опасностях?
После всего сказанного понятно, благоч. слуш., почему в таком воинственном виде изображается Архангел Михаил, восхваляемый ныне Церковью Архистратиг. — Вид сей должен приводить в ужас врага Божия, а не нас слуг Божиих, как то бывает с некоторыми из чад Церкви, по их неразумию. — Правда, сообразно достоинству и величию силы своей, как первый из Архангелов, Михаил есть более защитник всей Церкви, нежели каждого члена ее порознь: но многие опыты чудесного заступления его свидетельствуют, что победоносный вождь небесных сил удостоивает своей защиты и всякого, кто с верою молит его о помощи. — Посему в круге церковных времен назначен особый, именно нынешний день, для благодарного воспоминания чудес Михаила, — и мы, молящиеся днесь и торжественно празднующие, можем быть уверены, что охранительный меч сего Архангела будет всегда за нас, если только не будем питать в себе преступного союза с тем врагом, которого он всегда преследует. — Ведь беседуя о брани Михаила с диаволом, должно привесть вам на память и то, что брань сия совершается не только вне, но и внутри нас: ибо в каждом из нас есть свой внутренний, домашний, древний змий, — прирожденная всем нам наклонность ко греху, несчастная тлетворная похоть, которая, по замечанию Апостола, заченши раждает грех, а чрез него производит смерть (Иак. 1, 15). И божественный Архистратиг, то оружием нашей совести, которая доколе руководится словом Божиим и благодатью, непрестанно гласит во уши сердца нашего: «кто яко Бог?», — то страхом суда Божия, непрестанно преследует и поражает сего змия.
Благочестивые слушатели! Торжествуя днесь тезоименитство виновников настоящего торжества благоверных Государей и Великих Князей Михаила Николаевича и Михаила Михайловича, не будем скрывать, греть и питать в себе внутреннего змия; и станем молить Архистратига, чтобы при каждом появлении змииного жала в нас; он поражал исконного врага нашего в самую главу. Ополчаться за спасение людей, есть самый приятный долг Ангелов и победоносного их вождя, но за спасение каких людей? — не всех, а только боящихся Господа. Аминь.
Нет, благочестивые слушатели, престол Всемогущего непоколебим, как вечность, сонмы чистейших духов сотворены не для брани и побед, а для славословия, мира и блаженства. Так было вначале, так было бы и всегда, если бы один из самых первых духов, как существо свободное, не злоупотребил своею свободою, не засмотрелся на высокие свои совершенства, и чрез это не породил в себе гордости — источника вражды и нестроения. Ослепленный гордостью, он естественно уже задумал о независимости, о самостоятельности, и дерзнул восстать против Всевышнего. Но если нашелся вождь, то нашлись и воины: по духу взаимного прельщения, в след за сим возмутителем устремилось множество и других духов. — Для Всемогущего Творца эти мятущиеся создания были ничтожные пылинки, которые, как приведены к бытию, так и лишиться бытия могли от одной мысли Божией: но они введены в единый, однажды сотворенный строй создания мира духов, и мир духовный поколебался, пришел в смятение, ощутил в себе неустройство, и ощутил это тем сильнее, чем более излито на него духовных даров и совершенств, чем выше его предназначение. И вот, в сии-то минуты возмущения духовного мира, в среде же Ангелов является поборник славы Божией и защитник самого мира ангельского. «Кто яко Бог?» восклицает Михаил к собратиям своим, и вместе с ними устремляется на безумного возмутителя и клевретов его. — Не без борьбы одержана победа; ибо Люцифер, как верховный из Ангелов, обладал великими совершенствами; но наконец сила добра превозмогла над силою зла, — денница свергнут с неба: а Михаил и Ангелы его остались навсегда победоносными слугами Царя небесного. С тех пор, (это было до создания человека, и вероятно еще до сотворения видимого мира), с тех пор в руках Михаила меч и под ногами его дракон; ибо сатана, и сверженный с неба, не престает поднимать главу свою против небожителей.
Не много случаев брани Архангела указывает Нам св. Писание (ибо оно весьма редко поднимает завесу, скрывающую от нас мир небесный, а, когда и поднимает, то показывает более явления воодушевляющие и восторгающие радостью, чем те, которые могли бы устрашать и изумлять неприготовленное к тому мышление ума), но сии не многие указания таковы, что заставляют предполагать многое. — Так апостол Иуда в послании своем возвещает, что Архангел Михаил некогда по кончине Моисея препирался с диаволом за тело его. Диавол, вероятно, домогался тело Моисея обратить в предмет обожания для Израильтян: а Михаил внушил погребсти его так, что (Втор. 34, 6) не уведа никтоже погребения его. — Такое благотворное отношение Михаила к лицу Моисея, конечно, не ограничивалось попечением о судьбе тела его, а простиралось на всю жизнь, на все многообразное и многотрудное служение его, а особенно на законодательство, которое, по выражению св. Стефана, произошло устроением ангельским (Деян. 7, 53). Судя посему, Ангел глаголавший с Моисеем на горе Синайской (Деян. 7, 38), должен быть не другой кто, как Михаил. — И, так как Синайское законоположение сатане очень не нравилось, то он и старался всячески народ израильский соделать недостойным особенного предызбрания в народ Божий; посему Михаил, во время устроения Церкви иудейской, без сомнения, имел не мало случаев извлекать против него меч и наносить ему удары.
Особенно же открылся случай к этому, когда сатана, не задолго до пришествия Христова, предчувствуя наступающую решительную опасность для темной своей области, воздвиг против иудейского народа и Церкви злочестивого Антиоха, и наустил его совершенно искоренить веру и закон Моисеев. — В сие время спасение избранного народа и Церкви никак не могло быть совершено одними естественными средствами, — и потому еще Даниилу дано было созерцать в видении, как Михаил восстанет тогда за людей Божиих (Дан. 12, 1). — Следствием сего-то невидимого заступления от Архангела, без сомнения, было то, что горсть ревнителей закона, предводимых Маккавеями, в состоянии была обращать в бегство и рассеевать неоднократно многочисленные полчища Антиоховы. Маккавеи побеждали Сириян, потому что в то же время поражал сатану и клевретов его Михаил; почему Архангела Михаила можно по справедливости назвать Ангелом защитником народа иудейского, Архистратигом Церкви ветхозаветной.
Воинственное служение Церкви Михаила не кончилось однако же с Церковью ветхозаветною. — В 12 главе Откровения Иоаннова читаем, что когда жена, облеченная в солнце, т. е. Церговь Христова, убежала от змия в пустыню, брань бысть на небеси с сим змием (Апок. 12, 6). — Кто же и теперь сражался с ним? Михаил и Ангелы его. — Не здесь и не в настоящее время определять, на какой век Христианства падает эта брань? На век ли последнего жестокого гонения Диоклитиана против первенствующей Церкви, или на века волнений, производимых потом в Церкви еретиками, или на времена новейшего отпадения от веры целых народов? Для цели нашей довольно заметить, что брань сия, по упорству врагов и важности последствий, походит на первоначальную брань на небе; ибо после сей, брани говорится о сатане, что он свержен с неба с ангелами его, свержен так, что уже отселе и места не обретеся им ктому на небеси. — Значит, Михаил есть Архистратиг и Церкви новозаветной, также как был Архистратигом Церкви ветхозаветной.
Более сего нет в слове Божием указаний на брань Михаила с диаволом. Но и без особого указания, можно с достоверностью присовокупить, что брань сия должна ожесточиться в высшей степени пред концом мира. — Ибо св. Писание открывает нам, что тогда диавол, ведый, яко время мало имать (Апок. 12, 12), употребит всю силу и всю хитрость противу царства света и явится в лице антихриста, в таком могущественном и увлекательном виде, что если бы возможно было, то им прельстились бы и самые избранные (Мф. 24, 24). При такой опасности для царства света, может ли оставаться в бездействии меч Архангела, тот меч, который от начала мира никогда не оставался без действия и при малейших опасностях?
После всего сказанного понятно, благоч. слуш., почему в таком воинственном виде изображается Архангел Михаил, восхваляемый ныне Церковью Архистратиг. — Вид сей должен приводить в ужас врага Божия, а не нас слуг Божиих, как то бывает с некоторыми из чад Церкви, по их неразумию. — Правда, сообразно достоинству и величию силы своей, как первый из Архангелов, Михаил есть более защитник всей Церкви, нежели каждого члена ее порознь: но многие опыты чудесного заступления его свидетельствуют, что победоносный вождь небесных сил удостоивает своей защиты и всякого, кто с верою молит его о помощи. — Посему в круге церковных времен назначен особый, именно нынешний день, для благодарного воспоминания чудес Михаила, — и мы, молящиеся днесь и торжественно празднующие, можем быть уверены, что охранительный меч сего Архангела будет всегда за нас, если только не будем питать в себе преступного союза с тем врагом, которого он всегда преследует. — Ведь беседуя о брани Михаила с диаволом, должно привесть вам на память и то, что брань сия совершается не только вне, но и внутри нас: ибо в каждом из нас есть свой внутренний, домашний, древний змий, — прирожденная всем нам наклонность ко греху, несчастная тлетворная похоть, которая, по замечанию Апостола, заченши раждает грех, а чрез него производит смерть (Иак. 1, 15). И божественный Архистратиг, то оружием нашей совести, которая доколе руководится словом Божиим и благодатью, непрестанно гласит во уши сердца нашего: «кто яко Бог?», — то страхом суда Божия, непрестанно преследует и поражает сего змия.
Благочестивые слушатели! Торжествуя днесь тезоименитство виновников настоящего торжества благоверных Государей и Великих Князей Михаила Николаевича и Михаила Михайловича, не будем скрывать, греть и питать в себе внутреннего змия; и станем молить Архистратига, чтобы при каждом появлении змииного жала в нас; он поражал исконного врага нашего в самую главу. Ополчаться за спасение людей, есть самый приятный долг Ангелов и победоносного их вождя, но за спасение каких людей? — не всех, а только боящихся Господа. Аминь.